Кейт Лаумер - Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

— А что после того, как я стану во главе мира В-1-два, что тогда? — спросил я.

— Через коммуникатор вы будете находиться в постоянном контакте с Имперской Разведкой, — живо отозвался Рихтгофен, — вы будете получать подробнейшие инструкции на каждый дальнейший ваш шаг. Нам хотелось бы разоружить В-1-два за полгода. После этого вас возвратят сюда.

— Разве меня нельзя вернуть домой?

— Мистер Байард, — серьезно сказал Бернадотт, — Вы уже никогда не сможете вернуться в ваш мир. Империум предлагает вам любое вознаграждение, которое вы только пожелаете, но только не это. Последствия раскрытия существования Империума в вашем мире настолько серьезны, что абсолютно исключают малейшие рассмотрения такой возможности. Однако….

Взгляды присутствующих обратились к генералу. Он выглядел так, как будто то, что он собирался сейчас сказать, имело очень большое значение.

— Чрезвычайный Комитет уполномочил меня, — сказал он торжественно, — предложить вам офицерский чин в ранге генерал-майора, мистер Байард. Если вы примете мое предложение, вашим первым поручителем в этом будет дело, о котором мы сейчас ведем речь.

Бернадотт протянул мне через стол большой лист пергамента.

— Вам следует знать, мистер Байард, что Империум не присваивает званий, особенно таких, как генерал-майор, без чрезвычайных на то оснований.

— Это будет очень необычное звание, — сказал, улыбаясь Беринг. — Такого звания нет в войсках Империума. Так же, как и званий генерал-лейтенант, генерал-полковник; вы будете единственным в своем роде среди людей Империума.

— Мы приняли это звание из вооруженных сил вашего мира в знак нашего особого уважения к вам, мистер Байард, — сказал Бернадотт.

Я слушал и смотрел на причудливый лист бумаги, Империум хорошо приготовился заплатить за выполнение столь необходимой для него работы. ВСЕ, ЧТО Я ЗАХОЧУ! И несомненно, они думают, что странный вид моего лица объясняется жадностью от одной только мысли о двух генеральских звездах. Что ж, пусть так и думают. Я не намерен больше ничего сообщать им такого, что могло бы быть использовано против меня.

— Я обдумаю ваше предложение, — сказал я.

Вот теперь Бейл выглядел смущенным. Сначала он ожидал, что я наотрез откажусь, теперь же он считал, что я буду приведен в замешательство тем, что мне предложили. Ну и пусть остается со своими заботами об этом. Бейл как-то надоел мне.

Бернадотт несколько замешкался.

— Я собираюсь совершить беспрецедентный поступок, мистер Байард, — сказал он. — Пока что, на данный момент, по своей личной инициативе, я, как глава государства присваиваю вам звание полковника королевской армии Швеции безо всяких предварительных условий. Я делаю это в знак того, чтобы показать мою личную уверенность в вас, а также для многих теоретических целей.

Он встал и сочувственно улыбнулся, как будто по будучи уверенным в моей реакции на его предложение.

— Поздравляю вас, полковник, — сказал он, протягивая руку.

Я тоже поднялся. Все остальные уже стояли.

— В вашем распоряжении двадцать четыре часа на принятие решения, полковник, — сказал Бернадотт. — Я препоручаю опеку над вами с этого момента графу фон Рихтгофену и мистеру Берингу.

Рихтгофен обернулся к Винтеру, который все еще молча стоял рядом.

— Не присоединитесь ли вы к нам, шеф-капитан? — спросил он.

— С удовольствием, — ответил Винтер, щелкнув каблуками и наклонив голову.

Как только мы вышли в зал для приемов, Винтер повернулся ко мне и дружески похлопал по плечу.

— Поздравляю вас, старина. Вы здорово вели себя перед генералом.

Казалось, что бойкость снова вернулась к нему.

Я внимательно осмотрел своего похитителя.

— Вы имеете в виду короля Густава? — спросил я.

Винтер даже замер от удивления.

— Но откуда вы знаете? — наконец спросил он. — Откуда вы, черт возьми, это знаете?

— Но, должно быть, — сказал Беринг с воодушевлением, — в его мире Бернадотт также известен, не так ли, мистер Байард?

— Совершенно верно, мистер Беринг. Сейчас вы рассеяли ореол тайны вокруг меня.

— О, мистер Байард. Я буду вам признателен, если вы будете меня называть просто Герман.

Он дружески пожал мне руку.

— Только вы должны как можно больше рассказать нам о вашем замечательном мире.

В разговор вступил Рихтгофен:

— Я предлагаю, господа, поехать в мою летнюю виллу в Дроттингхольме, отужинать там и послушать рассказ о вашем мире, мистер Байард, за парой хороших бутылок. А мы вам расскажем о своем.

Я стоял перед продолговатым зеркалом и не без одобрения рассматривал себя. Добрых полчаса двое портных как пчелы жужжали вокруг меня, накладывая последние штрихи на творение своих рук. Я обязан был отметить, что поработали они на славу.

На мне были бриджи узкого покроя из отличного серого сукна, невысокие черные сапоги, из тщательно выделанной кожи, белая полотняная рубаха без воротника и манжетов под сюртуком голубого цвета, застегнутым по самую шею. Отороченная золотом синяя полоса шла до самого низа брюк и массивные петли золотого шпура были нашиты вокруг рукавов запястья до локтя. Черный кожаный пояс с большой квадратной пряжкой со шведским королевским крестом поддерживал украшенные драгоценными камнями ножны с находящейся внутри тонкой рапирой с орнаментированной рукояткой.

На положенном месте с левой стороны груди, к моему удивлению, были размещены с предельной тщательностью все мои награды за Вторую Мировую Войну. На погонах блестели яркие серебряные орлы полковника вооруженных сил США. На мне был полный мундир, соответствующий моему новому положению в обществе Империума.

Я был очень рад, что не позволил себе выродиться в мягкотелого слабака, столь характерного для Департамента Иностранных дел США. Размякшего и бледного от долгого пребывания в кабинетах и поздних крепких выпивок на бесконечных официальных и неофициальных дипломатических встречах. У меня сносная ширина плеч, вполне приемлемая осанка, выпирающий немного живот отнюдь не портит линии моего нового наряда. Хорошая форма позволяет мужчине выглядеть мужчиной. Для какого же беса мы обзавелись привычкой завертываться в бесформенные двубортные костюмы невзрачной расцветки и идентичного покроя?

Беринг восседал в парчовом кресле в роскошных покоях, отведенных мне Рихгофеном в своей вилле.

— Вы как будто вылеплены для того, чтобы носить военный мундир, — заметил он. — Совершенно очевидно, что в вас есть врожденная склонность к вашему новому занятию.